По завершении республиканского проката кинокартины Акана Сатаева “Жаужурек мын бала” можно констатировать, что наконец-то состоялся давно ожидаемый прецедент: казахский фильм собрал полные залы и стал чрезвычайно популярным среди молодежи, выполнив поставленную перед ним задачу пробудить чувства патриотизма и любви к Родине. Коммерческий успех фильма в  большой степени был обязан грамотной рекламной кампании. О работе над картиной информировали несколько сетевых ресурсов, на съемочные площадки приглашались представители ведущих мировых СМИ. А сообщение о рекордных кассовых сборах за первую неделю стало прайм-новостью, заинтересовавшей казахстанцев и привлекшей новые потоки зрителей. Вне всяких сомнений, “Жаужурек мын бала” по достоинству может возглавить список прорывных культурных проектов года. В планах “Казахфильма” – выпуск комиксов по мотивам этой киноленты. Понятно, что победителей, коими в данном случае являются ее создатели, не судят.

Однако нельзя обойти вниманием тот факт, что в ходе обсуждения фильма прозвучало множество интереснейших высказываний, рельефно выявляющих основные тенденции современной культурной жизни страны. В этом смысле “Жаужурек мын бала” оказался подобием барометра, четко фиксирующим показатели социальных ожиданий. Первое, о чем следует говорить в связи с фильмом, касается языковой проблемы, вокруг которой кипят очень острые дискуссии. Если рассматривать все возникшие по этому поводу перипетии (в том числе и призыв к бойкотированию сеансов), то склоняешься к мысли, что они тем не менее характеризуют обнадеживающие подвижки в этой сфере. Менеджеры “Казахфильма” явно просчитались с соотношением копий, выпущенных на казахском и русском языках. Казахскоязычная версия оказалась более востребованной.

Причем желание посмотреть картину на родном языке высказали и так называемые русскоязычные казахи, мотивируя это тем, что перевод не может адекватно передать стиль речи персонажей. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что для многих молодых людей билингвизм становится реальностью, и это не может не обнадеживать. Но при этом важно, чтобы у молодежи была возможность знакомиться с лучшими образцами казахской словесности. К сожалению, в последние годы наблюдается тенденция к формированию некоего облегченного казахского новояза. Не обошла она и фильм “Жаужурек мын бала”. Думается, стоит поблагодарить журналистов, которые обратили на это внимание, прислушаться к их замечаниям, поскольку мы уже недалеки от той критической “точки невозврата”, когда явные ошибки при употреблении казахского языка, ляпы и неточности и вовсе будут оставаться незамеченными. Так, в качестве названия одной из газетных публикаций была использована ключевая цитата из фильма – “Казактар, аттандык!” Не столь важно, насколько широко использовалось нашими предками самоназвание “казах” в ту историческую эпоху. Но разве призыв к атаке (в сверхэкстремальных условиях боя) не звучит на всех языках короче? Откуда произросло это “аттандык” – вопрос к сценаристу и редакторам фильма. (Не стоит же думать, в конце концов, что слово “аттан” могло быть до такой степени “скомпрометировано” Амантаем-кажы.). Разумеется, в публикациях, посвященных фильму “Жаужурек мын бала”, поднимается круг вопросов, которые касаются развития отечественной киноиндустрии. Приятно удивляет то, что фактически во всех отзывах – будь то запись в блоге, комментарий или профессиональная рецензия – присутствует осознание важности контекста возникновения фильма, задаются достаточно обширные координаты его обсуждения. В качестве ближайшей точки отсчета обычно фигурирует картина “Кочевник”. Некоторые из авторов опираются на казахские исторические фильмы советского периода, вспоминают Ракишева. Другие строят свои пространные рецензии, дистанцируясь “от противного”, в роли которого выступает казахстанское автор­ское кино в целом и конкретно режиссеры Турсунов и Исабаева.

В ряде статей задается вопрос о месте государственного заказа в кинематографе. Остановимся на наиболее часто встречающемся в связи с новым фильмом упоминании. О “Кочевнике” у нас давно не вспоминали. Но, как сейчас выясняется, не потому, что забыли. Не вспоминали потому, что многие, кажется, не хотели бередить чувства разочарования, связанные с ним. Зато теперь самое время вспомнить и задаться вопросом: смог ли новый проект стать реваншем за те нереализованные амбиции? Большинство сошлось во мнении, что “Жау­журек мын бала” качественно отличается от международного кинопродукта, на который безвозвратно были потрачены внушительные государственные средства. Кое-кто считает, что опыт “Кочевника” был необходим, чтобы сегодня состоялся успех картины Сатаева. Однако нашлись и зрители, которые не увидели больших различий в месседже этих фильмов. Действительно, с появлением новой масштабной исторической киноленты стала проясняться одна из возможных причин непопулярности “Кочевника” у казахстанской киноаудитории. По иронии, то, на что создателями картины была сделана едва ли не главная ставка – приглашение на главные роли именитых американских актеров – сослужило недобрую службу. Актеры же в “Жаужурек мын бала” – молодые люди, большинство из которых не имели прежде опыта работы в кино, – конечно же, выглядели гораздо органичнее в предлагаемых условиях. К тому же их гораздо легче представить в качестве примеров для подражания, поскольку они узнаваемы и близки по вполне реальной, хотя и неосязаемой энергетике, именуемой национальным духом. (Интересно, стали бы американцы приглашать на роль Авраама Линкольна или Джорджа Вашингтона, допустим, известных индийских или китайских актеров, рассчитывая на особое внимание миллиардной зрительской аудитории?). Очевидно, что такой “конфликт интересов” произошел главным образом из-за изначальной неадекватности творческой задачи. Создатели “Кочевника” ставили своей целью снять экшн на историческую тему, в то время как казахстан­ский зритель хотел увидеть костюмную историческую картину, поставленную в строгом соответствии с традициями этого жанра.

Если пересмотреть “Кочевника” сейчас, не испытывая колоссального давления от ожидания встречи с шедевром, который увековечит средствами кинематографа важный период казахской истории, то, быть может, многие и изменят первоначальное мнение о нем… Фильм Акана Сатаева, основанный на рассказе о становлении жизненных судеб молодых, обязан своим успехом главным образом тому, что он “заряжен” обаянием юности. Недаром большинство восторженных поклонников фильма составляют ровесники его героев. Как можно судить из отзывов, особо впечатлили молодых зрителей прекрасные виды казахстанских пейзажей, искусно снятые батальные сцены. Не столь единодушны высказывания о музыке в картине. Все же хотелось бы большего акцента на оригинальные, написанные специально для фильма мелодии, поскольку использование шедевров Курмангазы сближало видеоряд художественного фильма со стилистикой рекламных роликов для потенциальных зарубежных туристов. (Увы, даже великую музыку можно превратить в штамп.) Ряд нареканий вызвал и сценарий фильма. То обрываются некоторые сюжетные линии, то поступки персонажей кажутся нелогичными. Но есть и удачные находки. Интрига взаимоотношений двух главных героев, а потом и предательства одного из них, как было замечено многими, вызывает в памяти один из наиболее драматичных сюжетов казахского эпоса – соперничество Бекежана и Толегена. Примечательно, что эта мелькнувшая вдруг конкретная эпическая цитата и стала одним из наиболее сильных по воздействию моментов в картине. Данный сюжет как таковой столь психологически достоверен, универсален, просчитан, что всякое обращение к нему гарантирует успех.

Очень жаль, что сегодня мало кто серьезно интересуется казахским героическим эпосом и не утруждает себя тем, чтобы перечитать его заново. Думается, именно соприкосновение с духом эпоса предопределило появление непредсказуемого, а потому и эффектного сценарного хода. Речь идет об эпизоде, когда Таймас оплакивает гибель Корлан. Это плач о несбывшихся надеждах, о несправедливостях судьбы, позволившей только однажды оказаться полезным любимой – предать ее земле. Итак, главный результат проката фильма “Жаужурек мын бала” состоит в том, что он всколыхнул интерес к казахской истории. А батальная романтика картины, как пишет пресса, повлияла на рост числа детей, решивших заняться национальными видами спорта. …Глядя на компьютерную декорацию Аныракайской битвы в финальных эпизодах картины, невольно склоняешься к мысли, что она отражает современный взгляд на героическое прошлое. Понимаешь, что оно масштабно, грандиозно, увлекательно.

Но происходящее видится смутно, не говоря уже о том, чтобы суметь различить детали. Таков на сегодня уровень наших представлений об отечественной истории. Чтобы картина обрела четкость и ясность, нужны точные, конкретные и обширные знания, касаются ли они тактики ведения боя нашими предками или языка произведений жырау Доспамбета, Бухара. Такие перспективы для нас вполне реальны, поскольку, как показывает успех фильма “Жаужурек мын бала”, общество с энтузиазмом откликается на попытки популяризировать важные эпизоды казахской истории. Какие шаги будут предприняты в дальнейшем, зависит от людей, стоящих у руля государственной культурной политики. Скорее всего, это будет связано со съемками новых исторических фильмов. Быть может, стоило бы использовать и другие, оригинальные формы историко-культурного ликбеза. Например, подумать об образовательных проектах этно-лингвистического типа, включающих знакомство с эпосом или обучение утерянным навыкам конной выездки. Уж тогда отпала бы необходимость писать в сетевых комментариях вдогонку к фильму о том, что казахи всегда садились в седло с левой стороны… Если называть вещи своими именами, то жанр исторического кино сегодня – это “передовая линия” национальной идеологии. Но найдется ли в Казахстане – не тысяча, не сотня – хотя бы пятерка профессионалов своего дела, способных снимать такие фильмы на высоком уровне? 

Опубликовано 29.06.2012 года  http://camonitor.com/archives/4528