Вот уже два десятилетия, как вопрос качественного внедрения казахского языка во все сферы казахстанского общества презентуется как особо сложная, почти неразрешимая задача. И тому есть причины. Если взять на себя труд проанализировать соответствующие государственные документы,   материалы многочисленных дискуссий, то в них обнаружатся  так называемые системные ошибки,  неточности в формулировании самой проблемы.

Главная из них состоит в забвении того простого и очевидного факта, что казахский язык (равно как и любой другой национальный язык) является неотъемлемой частью казахской культуры. -  На кардинальное улучшение языковой ситуации  можно рассчитывать только в  случае, если  будет  переосмыслен негативный опыт, проистекающий от потери целостности восприятия нашего культурного пространства. 

Девальвация понятия культуры, утеря некоторых из ее специфических  составляющих, приводят к искажению  национальных стереотипов, формируют квази-культурные тренды, влияют на методы реализации  языковой политики. Предлагаемые читателям обзоры  – первые в ряду серии статей, которые призваны выявить, каковы позиции   культуры в современном обществе. 

Культура и фобии 

Знаете ли вы, уважаемые соотечественники, что  проживаете на непригодных для человеческого существования территориях?  Нуртай Мустафаев в  статье «Географические тупики развития Казахстана: заметки путешественника» (http://www.dialog.kz/?lan=ru&id=93&pub=3041) описывает свои впечатления от поездки по железной дороге. Вид типичного казахского пейзажа за окнами его по-настоящему пугает: «Вот это наша страна! Страшная и ужасная… На всем пути, в течение двух суток – сплошная, бескрайняя, устрашающая степь. (…)  впечатление устрашающее, как после ядерного взрыва. Лунный пейзаж. Марсианские хроники».

Этот отрывок крайне интересен  тем, что подтверждает цитируемое самим же Мустафаевым определение культуры как механизма адаптации человека к природной среде. – Нельзя полюбить степь, не зная казахского языка, музыки, литературы. Человек, не владеющий этими культурными кодами, обречен жить в плену  устрашающих фобий. Фразеологизмы, описывающие величие степи, встречаются еще в древнейших  эпосах. Они  прошли через всю казахскую историю и существуют  по сей день. Для казаха степь – это  «кең байтақ жер», «дархан дала» - пространство, которое неизменно ассоциируется с позитивной оценкой восприятия. 

Кочевники были идеально приспособлены к окружающему ландшафту  не только утилитарно - они были теснейшим образом связаны с ним  ментально, посредством того, что именуют художественной культурой.  Наши предки создали не только практичный и функциональный быт, но  и великую поэзию,  музыкальные шедевры, прославляющие эти бескрайние просторы.  Под стать степному раздолью формировался национальный характер. Казахи, будучи душой «широкими, как степь», «щедрыми, как степь», в 40-е годы прошлого столетия спасли  жизни десятков  тысяч  представителей  репрессированных народов, которых выгружали здесь эшелонами в суровые зимы. Быть может, Мустафаев, который  из-за неприязни к степному пейзажу предлагает переписать всю казахскую историю, не станет отрицать этот факт?

Посредством языка и культуры человек познает мир, учится  ценить и любить  Родину. Один и тот же вид за окном одному покажется неприглядным, а другому, напротив,  близким,  потому что он связан с ним исторической памятью, культурными архетипами, устойчивыми речевыми оборотами.

Более того, степь  для казахов, всегда великая, всегда пафосная, соразмерная безграничности неба и близкая звездам,  – это очень емкий архетип, который и в настоящем продолжает подпитывать амбиции нации, нацеливая на масштабные проекты, задавая самые высокие планки в конкуренции, истоки  которых соседним народам и не понять.

Культура  как причина политической дезориентации

Статья Айдоса Сарыма «Қазақ қаланы жаулап алуға мәжбүр болды» (http://www.abai.kz/content/aidos-sarym-kazak-kalany-zhaulap-aluga-mezhb-r-boldy)  примечательна тем, что при обсуждении вопросов, имеющих отношение к культуре, придерживающийся  правых взглядов политолог начинает использовать риторику левого толка.

Но так ли уж актуальны сегодня лозунги «создать новое», «начать с чистого листа»? Стоит ли выступать с призывами реформировать казахский язык в угоду неких гипотетических выгод, даруемых мировой паутиной или операторами мобильной  связи? Быть может, уместно напомнить, что несколько десятилетий назад казахи, также руководствуясь самыми благими намерениями соответствовать современным требованиям, идти в ногу с прогрессом, воспитали поколение, отчужденное от родного языка?  К чему приведут новые реформы в условиях, когда часть населения страны не владеет государственным языком, а процессы креолизации казахского языка уже не поддаются никакому контролю, и вообразить трудно.

Вообще, при обсуждении языковых проблем в Казахстане наблюдается устойчивая тенденция абсолютизировать роль Интернета в жизни общества.  Да, Интернет удобен, поскольку он ускоряет процессы обмена информацией, создает новые возможности для общения людей,  формирует  сообщества своих пользователей. Но при этом он остается техническим коммуникативным средством. У нас же дошло до того, что сами понятия «культура» и «развитие культуры» стали легко заменять на - «культурный контент» и «пополнение культурного контента». Такая подмена влечет за собой большую путаницу - размываются границы между первичными и второстепенными культурными явлениями, отодвигаются на второй план, а то и вовсе упускаются из виду  специфические механизмы их функционирования.

Вот уже некоторое время мы являемся свидетелями того, что  языковой вопрос   обсуждается исключительно в контексте  массовой культуры. Теперь и вовсе – он перекочевал в разряд потребительских товаров, к которым применяются стандартные маркетинговые расчеты. В этих условиях в качестве основания для реформирования национального языка  уже выступает  коммерческая  стоимость SMS сообщений!

Если заботиться о полноценном развитии  казахского языка, его соответствии  уровню передовых наук и технологий, то необходимо вернуть его в естественный для него контекст – контекст национальной культуры. Только тогда он будет меняться, адаптироваться, расти засчет новых слов и терминов, следуя внутренней логике, без вмешательства  чуждых, насильственных реформ. 

Если же современная казахская культура видится кому-то в виде руин, то, очевидно, необходимо предпринять попытки ее реконструкции. Другого пути нет, поскольку  это главное условие, при котором  казахский  может функционировать как живой язык. Только не стоит при этом вновь подпадать под обаяние слов  «интернет», «валюта», «глобализация» и  реформировать грамматику родного языка для одного только удобства it - персонала. Гораздо важнее -  уметь различать и отстаивать собственные национальные культурные интересы. Как ни парадоксально - для того, чтобы сделать серьезный рывок вперед, в мир фантастических достижений научно-технического прогресса, нам необходимо оглянуться назад, в прошлое, актуализировать непреложные ценности казахской традиционной культуры.

Разделит  ли  эту точку зрения Сарым, который, как деятель правого толка, должен бы быть ориентирован на защиту традиционных национальных устоев?

(продолжение следует)

Опубликовано http://www.altyn-orda.kz/library/zemfira-erzhan-kazaxskaya-kultura-pravila-sborki/