14 октября текущего года мне довелось участвовать в Круглом столе секции журналистики в рамках юбилейной Конференции Университета имени Сулеймана Демиреля с выступлением на тему «Как формируются сферы интереса при исследовании конкретной проблемы (На примере изучения проблемы казахского языка в материалах сайта kieli7su.kz)». Данная тема,  обращенная к вопросам методологии, привлекла внимание к ряду исследовательских направлений, которые возникли  при изучении казахской рекламы,  и позволила  более четко сформулировать  их основной результат  -  актуальность постколониального дискурса  для современного культурного поля Казахстана. 

Мне показалось, что было бы полезно расширить озвученные тезисы и представить их в виде отдельной статьи, которая еще раз обозначила бы итоги работы  сайта. 

Потянуть за ниточку

В поисках «эврики»

Те, кто имеет интерес к  какой-либо проблеме и пытается найти ответы на свои вопросы, знает, что успех проекта порой зависит от удачного стечения обстоятельств. Например, неожиданного обнаружения удобного ракурса, позволяющего рассмотреть ситуацию комплексно, со всех сторон, в лучшем свете.

Для меня такой «эврикой» стало наблюдение за явлением массовой безграмотности публично распространяемых рекламных текстов на казахском языке. Хотя, признаюсь, первое время я не видела в нем «ключ» к своим профессиональным изысканиям и считала работу над исправлением ошибок в рекламных лайнах проявлением волонтерской общественной инициативы… 

Будучи художественным критиком, наблюдая за современным художественным процессом и ставя перед собой задачу его описания, я предпринимала для того множество самых разных шагов. – Издавала журнал «Алматы-art» для того, чтобы создать площадку для представителей творческой интеллигенции,  которые, как теперь уже можно  констатировать, принадлежат потерянному, не реализовавшему свой потенциал поколению. Как и многие мои коллеги-искусствоведы участвовала в обсуждении вопросов, касающихся развития отечественной культуры: высказывалась в ходе обсуждения Государственной программы развития языков, предлагала идеи для Концепции развития культуры. Обосновала необходимость внедрения  эффективной общенациональной методики обучения казахскому языку.

Но, в целом, вся эта работа не имела резонанса, оставаясь, преимущественно, достоянием личной биографии, поскольку не совпадала с современными общественными тенденциями и, выражаясь фигурально, представляла собой безуспешные попытки «плыть против течения».

Между тем, эти самые «современные общественные тенденции» никак не поддавались системному описанию и классификации за неимением достаточных фактов и научной базы, которыми можно было бы оперировать как объективными в контексте одного лишь искусствоведческого дискурса. Понятно, что факт оценки современной культурной и творческой жизни страны как стагнационного (суждение, принадлежащее художественной критике) мог быть причислен к числу субъективных ощущений, не более того.  А все прочие крупные и мелкие разочарования, явные или не столь заметные свидетельства культурного кризиса никак не складывались в сколько-нибудь стройную умозрительную конструкцию, которая могла бы объяснить причины обманутых ожиданий. 

Для того, чтобы получить более общее представление о причинах происходящего, необходимо было привлекать исследования смежных наук. 

Помощь социологии искусства

Наибольшим продвижением в попытке понять истоки современного отечественного культурного кризиса стали наблюдения из области социологии искусства - об особенностях формирования отечественной культурной политики на фоне предшествующего исторического опыта. Было очевидно, что создателей наших культурных стратегий отличала склонность использовать дефиниции «в снятом виде», не подразумевая, что они дожны иметь под собой СОБСТВЕННЫЙ просчитанный и оригинальный идейный фундамент. - «Поскольку Казахстан был лишь объектом советского культурного эксперимента, то здесь привыкли во всем полагаться на центр и не особо утруждали себя вопросом: «Как это работает?» http://www.kieli7su.kz/index.php/actualsmenu/126-besprizornaya-kultura-2

То есть, у отечественных интеллектуальных элит, казахстанских гуманитариев, разделенных к тому же по языковому признаку, возможно, не было достаточных навыков самостоятельного «субъектного» формирования путей и методов, которые могли бы привести к реализации насущных нужд и потребностей общества. 

За неимением опыта воплощения новых идей, равно как и понимания системности протекания процессов, у нас широко использовались старые советские шаблоны, ретро-стиль и содержание которых были хорошо понятны представителям старшего поколения. 

Например, продвижение перспективной идеи «Общества всеобщего труда» было понято СМИ исключительно как возвращение к советской практике прославления рабочих немногих сохранившихся с той поры  производств.

Разъяснением же того, что труд является основополагающей категорией человеческого бытия, сопряженной с важнейшими нравственными и моральными обязательствами и составляющей основу здорового общества, заниматься не стали. – Вместо того  использовали знакомую «деталь» советской идеологической машины, которая принадлежала канувшему в лету историческому контексту и знаменовала собой, главным образом и соответственно, идею победы угнетенного класса, пролетариата.    

Казалось бы – какая разница? Труд не должен быть труду рознью. Но, как оказалось, без кардинального пересмотра (или хотя бы освоения и использования в своих целях) предшествующего исторического опыта не может быть желаемого движения вперед. 

Пролонгация политики ассимиляции

Отсутствие необходимой системности в решении актуальных гуманитарных проблем современного казахстанского общества привела к тому, что старые советские идеологемы обнаружили свою завидную жизнеспособность и до сих имеют свое деструктивное  пролонгирующее действие.

Наиболее ярко эти тенденции проявились в языковой сфере.   

С данной точки зрения, полноценное развитие государственного языка Казахстана, и по прошествии четверти века обретения независимости, тормозится неизжитостью ассимиляторской языковой политики СССР. 

Более того, ее пролонгирующее действие, кажется, позволяет уже ставить вопрос о формировании особого субэтноса – русскоязычных казахов, которых отличает последовательное нежелание признавать свою общность с миром  казахской культуры, казахским языком и его носителями. Так называемые  «Russian speaking Chinese», в казахскоязычной прессе именуемые «қара орыс». (Не путать с общей массой «шала казахов»))).)  

Примечательно, что эти тенденции нашли поддержку в творчестве молодых казахских кинеметографистов, сюжетная основа фильма которых строится, в том числе, на нежелании и неспособности его героев говорить на родном языке. (А лояльная к ним кинокритика и вовсе озвучила главный посыл фильма как отстаивание права казахов не знать родной язык.) http://www.kieli7su.kz/index.php/arterzhanmenu/popkinomenu/154-o-patriotizme-chast-3-eti-strannye-strannye-strannye-kazahi 

Пролонгирующее действие ассимиляторских процессов, заложенных окола ста лет (если точнее, 99 лет) назад, все еще представляет собой большую проблему для современных казахов. Приходится констатировать, что и ныне определенная часть молодых людей, выросших уже после крушения СССР, не делают свой выбор в пользу казахского языка. Пролонгирующее действие ассимиляторской языковой политики СССР можно увидеть и в предстоящем переходе школьного образования Казахстана на трехъязычие, что, вместе с тем, можно оценить как признание поражения в реализации задач национальной языковой политики. http://www.kieli7su.kz/index.php/arterzhanmenu/poplangmenu/188-tsena-yazykovogo-komforta

Корабли в пустыне и океан эпоса

Почему национальная языковая политика не добилась всех планируемых результатов? – Потому что ее представляли, главным образом, в виде элементарного набора формальных средств для достижения цели (придание политического статуса, открытие школ), но не рассматривали как обширный общенациональный проект, для масового и результативного продвижения которого необходимо было найти особые типы общественных коммуникаций, вовлекающие в этот процесс каждого гражданина страны. (Как это делалось в свое время в СССР при ликвидации безграмотности, например.) 

То есть, попытки использовать  стратегии «в снятом виде», не озаботившись строительством их собственного культурного контекста, завершились неудачей и обернулись новыми проблемами. 

Наибольшие опасения в этой связи вызывает то, что худший сценарий развития концепции трехъязычия (как тупикового варианта решения языковой проблемы в Казахстане) может уже в ближайшей перспективе привести к окончательному вытеснению казахского языка. 

Между тем, казахская культурная революция, обеспечивающая гарантированное восстановление утраченного пространства казахского языка, могла быть построена на привлекательном и надежном гуманитарном фундаменте – актуализации национального эпоса и национальной музыкальной культуры.

Но для того, чтобы по достоинству оценить креативный, актуальный и перспективный потенциал собственного культурного наследия, нужно было обладать культурной прозорливостью и быть свободным от колониальных шор. 

Безграмотная реклама и постколониальный дискурс  

Постколониальный дискурс как инструмент, объясняющий течение ряда культурных процессов в стране, думается, должен быть особо востребован в поле отечественных культурологических исследований. Недостаточная эффективность государственных  культурных программ, национальной языковой политики; дальнейшее усугубление проблемы самоидентификации, национальный нигилизм - все это признаки, указывающие на присутствие (и сохранение) в отечественной культуре вектора колониального (и постколониального) развития.

Тема же безграмотной рекламы, несмотря на ее, казалось бы, локальный и  специфический характер, позволила протестировать на данный предмет многие стороны современного казахстанского общества.

Тема безграмотной рекламы стала подобием той самой нити, потянув за которую, наконец,  представилась возможность распутать сложный клубок множества факторов, принадлежащих разным контекстам (актуальные вопросы лингвистики, функционирование органов исполнительной власти, специфика применения международных стандартов рекламы в нашей стране, недостатки языковой политики, и т.д.). По мере того, как раскрывались причины возникновения безграмотных публичных текстов на государственном языке Казахстана, постепенно складывался тот самый искомый «пазл», объективная модель современной культурной ситуации, которая позволяла объяснить происходящие процессы.  

Достоинства такого исследовательского опыта заключаются в том, что он имеет дело с повседневной жизненной практикой, основывается на фактах и потому обладает качеством высокой достоверности. – Никто ведь не станет отрицать вызывающую безграмотность текстов визуальной и телерекламы на казахском языке (все их носители имеют публичное и свободное распространение). Равно как и реальность предпринятых действий, которые были направлены на устранение таких ошибок и не достигли своих целей, поскольку вступили в противоречие с устоявшейся и непродуктивной системой взаимоотношений внутри социума.    

Массовый характер ошибок в рекламных текстах стал, в конечном итоге, показательным индикатором нерешенности целого комплекса социо-культурных проблем, которым  должен заниматься представительный корпус гуманитарных наук, и подтвердил актуальность постколониальных исследований для культуры современного Казахстана. 

Рекламный текст как двигатель научных исследований

Массовое распространение безграмотных рекламных текстов обусловило три направления исследований, которые могли бы прояснить их происхождение. - Журналистское расследование,  лингвистический анализ, социо-культурный анализ. 

В результате журналистского расследования были прослежены все этапы возникновения некорректных текстов (показаны негативные аспекты работы рекламного бизнеса в Казахстане), а также доказана невозможность изменения такой неприглядной практики из-за незаинтересованности в том органов исполнительной власти. Отказ от сотрудничества с «Общественным советом по улучшению качества рекламных копирайтов на государственном языке» (который предложил и реализовал эффективную систему контроля грамотности городской среды) дал основания видеть в том полное несоответствие деятельности местных исполнительных властей декларируемым задачам государственной языковой политики. Игнорирование представителями профильных органов (Комитета по развитию языков Министерства культуры и спорта и Министерства транспорта и коммуникаций) схожих общественных акций, призванных привлечь внимание к проблемам безграмотной рекламы, также стало показателем безразличия властей к плачевному состоянию государственного языка, распространяемому в массовом публичном поле. 

Безграмотные рекламные тексты как объект лингвистического анализа выявил в них проявления устойчивой тенденции креолизации современного казахского языка. Таким образом, истоки публично демонстрируемой безграмотности оказались связаны с крайне тревожными для казахского языка процессами. Безграмотная реклама, с одной стороны, отражала неблагополучие языковой сферы. С другой стороны, являясь средством эффективного массового воздействия, активно способствовала усугублению этих кризисных явлений. К тому следует добавить серьезный вред от телевизионной и радиорекламы, не соблюдающей правила казахского произношения, орфоэпии.    

О том, что в такой ситуации необходимо срочно реализовать комплексную систему мер по защите норм казахского языка, говорить не приходится, поскольку органы властных структур не проявляют необходимого интереса к реальному положению дел в языковой сфере. 

Те редкие акции, что инициировались властями в последний год, не могут быть решением такой сложной проблемы, как наблюдающаяся ныне девальвация языка. 

Кажется, на самом деле речь идет об одном круглом столе, посвященном повышению культуре речи в СМИ, а также о создании (или реконструкции) образовательного сайта. Основные положения резолюции данного круглого стола касались вузов, имеющих кафедры журналистики.

Но надежды на то, что одно только повышение качества образования журналистов может противостоять обширному процессу креолизации современного казахского языка, беспочвенны!    

Решение проблемы должно включать создание института лингвоэкологии казахского языка как целого комплекса мер, которые включали бы: 

- формирование научных коллективов, объединяющих специалистов сферы лингвистики, культурологи, социологии, для изучения проблемы языковой креолизации; 

- создание особых государственных или общественных структур, выполняющих роль языковой полиции;

- общенациональную пропаганду сохранения норм казахского языка;

- проведение массовых акций, привлекающих внимание к проблеме безграмотности;

- издание словарей лингвистических калек, и т.д.   

Если же говорить о наиболее результативном методе сохранения норм казахского языка, его лексического богатства, грамматической и стилистической специфики, который был бы обращен к массовой аудитории и легко воспринимался ею, то вновь следует обратить внимание на грамотную актуализацию национального эпического наследия. Общенациональная реализация проектов по типу «Кобланды» - наизусть», суть которого состоит в том, что наши соотечественники осваивают лучшие образцы казахской литературной речи, могла бы в короткие сроки преодолеть как угрозы креолизации, так и перспективу окончательной потери национального языка современным казахстанским обществом в условиях наблюдающейся неэффективности решения языковых проблем.

Предметом социо-культурного анализа стали попытки обозначить основные причины такой неэффективности. 

Писать грамотные лайны на казахском языке не позволяют особенности самой культурной системы, которая была сформирована в стране после обретения независимости. Думается, основным ее просчетом было то, что она строилась на усредненных представлениях о культурном опыте других стран, упуская из виду многие нюансы, реалии, специфические сложности и имеющиеся преимущества собственного культурного пространства. 

Как известно, и ныне руководители профильных министерств связывают успешные перспективы казахского языка с поисками зарубежных обучающих методик, в то время как  наиболее актуальные проблемы современного казахского языка, требующие скорейшего вмешательства, остаются без внимания. Все это происходит на фоне пролонгирующего действия советской ассимиляторской политики. 

В результате такой избирательной тактики, при отсутствии  целостной и грамотной стратегии, решение языковой проблемы «замораживается», всякий раз отодвигается на неопределенную перспективу и становится исключительной прерогативой бюрократического аппарата, закрытого для любых общественных инициатив. 

В условиях подобной закрытости, как правило, любые актуальные задачи переходят в разряд формальных.  А сами чиновники, прямые должностные обязанности которых заключаются в поддержке государственного языка, всячески препятствуют акциям, которые могли бы улучшить положение казахского языка в обществе.

Если бы акимат Алматы поддержал работу «Общественного совета по улучшению качества рекламных лайнов на государственном языке» (или премьер-министр откликнулся в свое время на открытое обращение в его адрес), то проблема безграмотной рекламы могла быть уже решена. 

Таким образом, актуальность постколониальных исследований на конкретном примере исследования безграмотности публичных текстов видится в том, что по сей день и в общественном сознании, и в формировании культурных стратегий нашего государства  не изжиты многие качества, доставшиеся нам в наследство от предыдущего исторического периода. К их числу относятся: с одной стороны, неверие в возможности, перспективы  и витальность  национального языка и национальной культуры; с другой, недостаток практических навыков у интеллектуальной отечественной элиты, стоящей у руля культурной политики, что препятствует формированию полноценной языковой среды.