Самоотверженными усилиями Земфиры Ержан, главного редактора, в свет выпущен очередной, седьмой номер журнала «Алматы-art». Преимущественная тематика номера - казахстанская кинематография нашего времени: противоречивые мнения о фильме «Кочевник», статьи о кино режиссеров «новой волны», статьи о новом поколении кинематографистов, обозрение фестиваля «Звезды Шакена».

Наибольший интерес вызвали публикации о режиссерах «новой волны» и их монологи. Так, Серик Апрымов, рассказывая о себе, говорит: «У меня такое ощущение, будто я нахожусь в комнате без окон и дверей, а оператор, продюсеры, звукооператор – в соседней комнате, и я пытаюсь объяснить им, что я чувствую и вижу в этой комнате, но там нет ни окон, ни дверей и никто не может зайти туда. Я пытаюсь объяснить этим людям, чего я хочу и что я вижу, они – не понимают. Они лишь приблизительно догадываются. Мне кажется, это судьба. И я буду в этой комнате до конца жизни».

Эти духовные ситуации запертости в одиноком внутреннем мире характерны для многих фильмов режиссеров «новой волны». Персонажи этих фильмов не живут, а безысходно и безмысленно мучаются. Хотели бы рассказать о том, что их мучает, но не могут, не знают подходящих слов. Эта людская безъязыкость вошла в казахский кинематограф, начиная с фильма «Игла» Рашида Нугманова. Интересный, качественный обзор на эту тему написал Бауыржан Ногербек - «Демифологизация и реконструкция национального пространства в казахской «новой волне». В обзоре рассмотрен ряд фильмов нескольких режиссеров, где четко прослеживается одна и та же духовная доминанта – доминанта,  в которой «национальное пространство не только потеряло свою этническую ментальность, но стало антигуманным, агрессивным по отношению к человеку».

Иными словами, Родина стала антиродиной. Это чувство потерянности в своем отечестве знакомо очень многим казахам нашего времени, это определенно не личная шизофрения режиссеров «новой волны». Что случилось с Родиной? Мы откровенно дичаем, когда не узнаем свою Родину, не понимаем, что творится в нас и вокруг. Мы перестаем быть стопроцентными человеками, когда утрачиваем единство с Родиной: мы становимся людьми с непонятно почему вечно холодными руками, превращаемся в киллеров, сбрасываемых в мусорные контейнеры (персонажи фильмов Дарежана Омирбаева).

Из статей и обзоров рассматриваемого журнала становится понятным, что персонажи казахского кино не только безъязыки, но и без- или маломысленны. Как рассказывает Дарежан Омирбаев, современное казахское кино принципиально не литературно, философия фильмов создается через изображение, не слово. Но мне, человеку нашего места и нашего времени, не столь важно, как подается философия в казахском кино, через слово или изображение, мне важно начать понимать через наше кино, хоть через слово нашего кино, хоть через картинку - куда мы идем.

Отчаянье – это порог, который разделяет старые и новые способы существования, старое и новое казахское мироздание. Мы, казахи нашего места и времени, стоим на отчаянном пороге. В старый мир не возвратимся, потому что возвращение невозможно, а в новый ступить не можем, потому нового мироздания еще не существует. Отчаянье доминантно в современном кино и национальном духосознании. Думая от этого посыла, понимаю, отчего у казахского кино принципиально не существует системы дистрибуции. Кинотеатры есть, но нет прокатчиков, нет зрителей. И никакими административными решениями людей в кинотеатры не загонишь. Даже на бесплатные показы не идут зрители. Почему? Потому что мы и без кино знаем, что такое отчаянье безродинности, нам и без кино жить тошно.

Но отчаянье конечно, по своей сути конечно. Отчаянье как катарсис, как кризис тяжелой болезни. Отчаянье (кризис болезни) может заканчиваться гибелью персонажей и конкретных людей, но через отчаянье национальная жизнь создает новые формы. Мы должны пережить свое национальное отчаянье, что, формы переживания отчаянья, показывает нам современное кино, и когда мы переживем отчаянье, в кино и наше национальное духосознание придут другие формы и другие содержания.

Наше кино обладает фантастическим мужеством правдивости. «Реконструкция нового,  тотально агрессивного по отношению к человеку национального пространства в игровых и неигровых фильмах молодых казахских режиссеров стало в известном смысле характерным для стилистики и философии молодых кинематографистов» (Б. Ногербек). Нужно было быть беззаветно искренним человеком, чтобы осмелиться показать современный казахский аул таким, какой он есть («Аксуат» Серика Апрымова). Ведь аул, подобный Аксуату - родина Серика Апрымова. Не озлобленность, не цинизм отрицания заставляют постсоветских казахских режиссеров демонстрировать бесчеловечность существования в ауле. Что побуждает их так всматриваться в лик аула? Думаю, так пристально вглядываются в лик дорогого умершего человека: Господи, что случилось?

Это героическое поколение – «новая волна». Люди (народ), которые обнаруживают смелость войти в отчаянье, жить в отчаяньи, осмысливать отчаянье, во времени после отчаянья, которое всегда конечно, делаются людьми (народом) героического духосознания. Если б мы могли посмотреть на феномен современного казахского кино историческими глазами, то мы явственно увидели бы порог, который разделяет степную (традиционную, родовую) казахскую культуру и послестепную казахскую (урбанистическую) культуру. Но мы стоим на пороге наших исторических культур и потому не можем увидеть ни самого порога, ни того, что за порогом, но самое мужество проживания жизни в отчаянье – проживания, не прозябания – есть порука полной витальности нашего завтра: в горниле отчаянья формируются принципы, законы послестепной культуры.

Режиссеры «новой волны» - поголовно мужчины. Было бы странно, если б отчаянное кино делали женщины. Что делают женщины в нашем кино?

Не впадая в отчаянье, женщины созидают. Земфира Ержан, главный редактор «Алматы Art», целый год искала средства для того, чтобы выпустить журнал. У журнала нет государственной поддержки и почти нет (если б совсем не было, не появился бы и журнал) частных меценатов. Абсолютно неблагодарное занятие – делать журнал, когда у журнала нет никаких оснований для существования. В умении браться и выполнять безнадежные дела, связанные с казахским искусством, можно видеть созидательность, материнскость участия женщин в искусстве.

Венера Нигматуллина создала, провела кинофестиваль «Звезды Шакена» и продолжает работу над тем, чтобы фестиваль развивался.

Переживая трудные времена (может быть, уже пережив), казахское урбанистическое искусство, коим является кино, не заболело ненавистью, пессимизмом, жизнеотрицанием. Казахское кино состоятельно, содержательно, классно. Это факт, который теперь никто не отрицает. Остается преодолеть разобщенность. Ту разобщенность, которая не пускает людей на бесплатные кинопоказы, разобщенность, которая препятствует тому, чтобы в дискуссиях о кино и вообще искусстве обозначались формируемые закономерности казахской урбанистической культуры. Жаль, что ни один из кинодеятелей, о ком написаны и напечатаны в журнале статьи, не счел необходимым позвонить Земфире Ержан и произнести пару добрых благодарных слов. Как видно, в наше время безъязыко не только кино, но безъязыки и мы, его невольные персонажи.

Опубликовано в журнале «Рух – Мирас»