Посвящается Международному дню родного языка

Bonjour, mon amour...
(Слова из песни, звучащей в фильме «Хозяева»)

Перед просмотром «Хозяев» я прочла две рецензии на него, интервью самого режиссера; познакомилась с «Манифестом», сочиненным по горячим следам несостоявшейся прокатной истории фильма, а также с позицией одного из участников творческой группы. 

После просмотра я поняла, что перед нами как раз тот самый случай, когда картина, в сущности,  имеет мало отношения к тому, что о ней пишут. И, на удивление, практически расходится с тем, как ее позиционируют сами создатели.
Да, это фильм жанра «хоррор», с обвиняющими безразличие и равнодушие общества сценами и множеством культурных цитат. Фильм об изгоях и жестокости, преподнесенный с особо торжественным пафосом, поскольку его создатели широко используют высокий слог аллегории, притчи, визуальных метафор.
С абсолютно безнадежным финалом, потому что два искусственных подсолнуха в кадке (в заключительных кадрах картины), даже будучи пересаженными в живую  почву, как были пластмассовыми и чужеродными, так ими и останутся.

Скорее всего, в этих пластмассовых кадках с узнаваемыми подсолнухами и содержится основной ключ к картине.
Берусь предположить, что за декорациями современной социальной драмы (по старому, как мир, мотиву «у сильного всегда бессильный виноват») здесь разворачивается совершенно другой сюжет.
Этот фильм –  горькая исповедь нового маргинального поколения, бедствия и страдания которого имеют конкретную причину: утрату связей с собственными корнями.
Этот фильм – современный казахский миф об апокалипсисе, наступившем после того, как был забыт родной язык,  а на смену ему пришло множество самых разнообразных  культурных знаний – от Брейгеля и Ван Гога до Аль Пачино и латины.
Так что карикатурность, о которой говорит режиссер Адильхан Ержанов, имеет, в первую очередь, авторскую направленность, элемент самоиронии. Ербол, изображающий из себя Аль Пачино и танцующий латину  в ситуации, когда необходимо спасать собственный дом, свою жизнь и жизнь близких,  может быть  тому свидетельством.
Рассмотрим картину с этой точки зрения.
У героев нет матери (родной культуры, а значит ничего своего). Старший сын Джон (?) был судим  (то есть обрыв культурной преемственности оценивается как преступление). На семье лежит проклятие, этот род обречен. Не удивительно, что они лишаются даже того малого, чем должны были владеть, казалось бы, на законных основаниях.
Не жалеет рок и младшую  Алию, жизнь которой угасает под высоким деревом. Тем самым, что раньше почиталось как Древо Жизни, но в новых условиях предмета бесполезного и потому лишенного былой сакральной силы.
Весь ужас, происходящий с героями и вокруг них, суть расплата за свершившееся предательство, даже если они не осознают, не понимают, не догадываются об этом. - Меняются полюса, наступает антимир, где все поступают вопреки долгу, человечности, традициям; процветают воровство, ложь, бессердечие.
Однажды Ербол, подобно сказочному Ертостику, спускается под землю (там, где корни) в надежде исправить положение. Но ситуация слишком запущена и уже не поддается никакому контролю.
Все  герои фильма погибают. Напоминанием об этой истории, и в назидание другим, остаются лишь два неживых «вангоговских» подсолнуха, высаженные где-то в далекой Азии.
На мой взгляд, «Хозяева» вполне могли бы восприниматься  как эстетический манифест нового кинематографического поколения, объявившего «вендетту» собственной культурной маргинальности, если бы его представители не отрицали этого и не утверждали в своих манифестах и высказываниях обратное. 

(продолжение следует)