“Открытое письмо”, инициированное в начале мая группой общественных деятелей, имело целью вновь привлечь внимание к языковой ситуации в Казахстане. Полно­стью разделяя озабоченность подписантов несоответствием реального положения казахского языка в обществе его конституционно за­крепленному статусу, в то же время не могу согласиться с основными посылами этого обращения, его духом и буквой.

Позвольте возразить…

Отсутствие желаемых подвижек в процессе овладения гражданами нашей страны государственным языком, на мой взгляд, обусловлено гораздо более сложным комплексом причин, чем это видится авторам обращения. А подобные письма не могут способствовать решению застарелых, принявших хронический характер проблем, потому что их содержание сводится к одной лишь констатации известных фактов. Между тем сегодня требуется поиск конкретных и эффективных путей реализации языковой политики.

В этой связи возражение вызывает первый же тезис, озвученный в письме. Корректно ли говорить о том, что казахский язык является “загнанным в угол”? Однозначно – нет, поскольку он наделен особым конституционным статусом, а государство законодательно обеспечило все необходимые условия для его развития. Другое дело – сумели ли, захотели ли граждане воспользоваться этим? Если нет, то почему? Вопрос очень интересный. Кому,как не политологам, которые составляют большинство подписантов, поразмышлять об этом? Удивляют и прочие положения, содержащиеся в письме. Большинство их (например, касающиеся вопросов ономастики, сдачи экзаменов на знание казахского языка государственными служащими, требований к уровню владения государственным языком работниками, занятыми в социальной сфере) уже прописаны в “Государственной программе развития и функционирования языков в Республике Казахстан на 2011-2020 годы”. Впрочем, в обращении нет никаких ссылок на этот правительственный документ…

В своем комментарии сайту www.spik.kz один из подписантов, Расул Жумалы, пояснил: основная суть письма сводится к тому, чтобы призвать государственных чиновников говорить по-казах­ски. Следовательно, по мысли политологов, чиновники личным примером обязаны доказать жизнеспособность сформулированной ими же государственной языковой политики. Трудно сказать, что предопределило появление такой инициативы. Влияние традиционного восточного менталитета, склонного делегировать часть важных полномочий властям предержащим? Или же в этом следует видеть жест отчаяния и безысходности, порожденных осознанием низкой результативности 20-летнего опыта внедрения казахского языка в различные сферы жизни общества? Возможно, существуют и иные причины публикации этого обращения. Как бы то ни было, в общем контексте, связанном с языковой ситуацией, данное предложение политологов можно обозначить как вариант решения, при котором полнота ответственности возлагается на властные элитные структуры. Понятно, что при таком раскладе созидательное участие гражданского общества в этих процессах не подразумевается.

Хочу быть правильно понятой. Если чиновники разных рангов продемонстрируют заинтересованность в повышении статуса казахского языка, выступая публично преимущественно на казах­ском (или только на казахском), то такая практика, конечно же, будет работать в пользу государственной языковой политики. Но в силах ли это в корне изменить к лучшему ситуацию в языковой сфере? Ведь в данном случае мы имеем дело не с “гордиевым узлом”, а с проблемами, носящими системный характер. Быть может, поставив традиционные вопросы “кто виноват?” и “что делать?”, стоит рассмотреть интересующую нас тему в специфичном, характерном для нее контексте? Поскольку национальный язык является в первую очередь феноменом культурным, предпримем поиски в этом направлении. Тем более что в последнее время многие стали связывать причины недостаточной продуктивности языковой политики в том числе с отсутствием привлекательного контента на казахском языке – фильмов, книг, телевизионных программ. А к какому ведомству они относятся? Правильно, к Министерству культуры и информации. Могут ли его ресурсы способствовать популяризации государственного языка?  

Язык и культура

 Начать, пожалуй, следует с вопроса об уровне развития гуманитарных институтов в стране. Об этом можно судить по тому, признаются ли они властями в качестве важнейшей компоненты государственного строительства, ответственной в том числе за формирование государственной идеологии. В этой связи наиболее показательны следующие факты. В первой редакции программы “2030″, определявшей долгосрочную стратегию развития страны, вообще отсутствовал раздел, посвященный перспективам культурного развития. Насколько известно, у нас до сих пор не разработан документ, в котором были бы прописаны приоритеты национальной культурной политики.

Да, были приняты и работают отдельные программы – “Культурное наследие”, “Государственная программа развития и функционирования языков в Республике Казахстан на 2011-2020 годы”. Однако при отсутствии системообразующего, базового документа, в котором было бы отражено понимание роли культуры в жизни современного казахстанского общества, ее чрезвычайной актуальности при реализации таких социальных задач, как консолидация общества, воспитание патриотизма, обеспечение конкурентоспособности страны, – эти программы не дают в полной мере ожидаемого эффекта. Не уделяя должного внимания построению концепции, позволяющей оценивать социо-культурные процессы в их динамичном развитии, трудно ожидать желаемой результативности культурных инициатив, какими бы благородными по целям и грандиозными по финансовым вложениям они ни были.

Так, заслуживающая всяческого уважения мега-программа “Культурное наследие”, не будучи изначально вписана, привязана к актуальному современному контексту, не получила того общественного резонанса, на который рассчитывала. Проще говоря, не стоило ли перед тем, как ринуться “перелопачивать” тысячелетние пласты национальной и мировой культуры, сначала попытаться доходчиво объяснить своим соотечественникам, зачем это нужно и почему так архиважно? В те годы убедить чиновников из Министерства культуры в необходимости, к примеру, издания журналов, освещающих современные культурные процессы, рождающих спрос на профессии художественных, литературных, театральных критиков, – было невозможно. То есть культура не рассматривалась как поле, требующее постоянного и тщательного ухода; историческое наследие и современность не представали как звенья одной цепи.

Эти тенденции нашли продолжение и в “Государственной программе развития и функционирования языков в Республике Казахстан на 2011-2020 годы”. Примечательно, что в период обсуждения ее проекта “копья ломались” главным образом вокруг цифр – процентных показателей количества граждан, которые будут владеть казахским, русским и английским языками в недалекой перспективе. При этом практически незамеченным оставался целый ряд методологических неточностей документа, на которые сейчас уместно обратить внимание.  

Гламур против литературы

Одна из особенностей действующей ныне языковой программы состоит в стремлении сформировать привлекательный имидж казахского языка, используя для этого популярные среди молодежи медийные технологии. За ее строками прочитывается желание придать нашим старым проблемам некий новый гламурный блеск (например, предполагается издание значительного числа глянцевых журналов). Можно констатировать, что основной акцент в программе сделан на популярные явления массовой культуры. О том же, что существование языка теснейшим образом связано с развитием отечественной литературы и шире – культуры в целом, здесь не вспоминают. Упоминание об отечественных писателях, вернее, драматургах, мелькает лишь раз – в связи с необходимостью создания театрального репертуара. Из всего национального наследия в рамках, цитирую, “развития культуры речи” актуализируются только айтысы, мушайра, конкурсы жырау и жыршы. Между тем в документе нет ни строчки о необходимости популяризации произведений Абая, Ауэзова, когорты замечательных писателей и поэтов ХХ века, внесших неоценимый вклад в развитие казахского литературного языка! Современным литераторам доверяется лишь посредническая деятельность: “Организация перевода на казахский язык и издание массовым тиражом энциклопедий, научно-публицистической, деловой, художественной и другой литературы с языка оригинала”.

Право, ведь перед нами программный документ, который формулирует вектор намерений, отражает дерзость амбиций. Если хватило смелости прогнозировать, что к 2020 году доля взрослого населения, владеющего государственным языком, будет составлять 95%, то почему столь ничтожными при таких благоприятных условиях видятся перспективы казахской литературы? Разве нельзя было определить и ее цели, такие, например, как “быть широко извест­ной, получать престижные литературные премии, переводиться на иностранные языки”? Увы, речь об этом в программе также не ведется. Не стоит же думать, что туманная фраза: “Дальнейшее совершенствование казахской письменности предполагается через организацию и проведение комплекса конкурс­ных мероприятий, направленных на повышение грамотности”, – может относиться к писательскому труду…

Значительное место в программе уделено необходимости применения PR-технологий. Действительно, в наши дни обойтись без них сложно. Однако здесь нет и намека на то, что подразумевается под этими PR-акциями. Одно дело, когда в какой-либо организации такие мероприятия поручаются сотрудникам соответствующего отдела. А кто должен заниматься этим в масштабе страны, в масштабе национальной культуры, в масштабе национальной идеологии? Правильно, профильные научные институты. Справедливости ради стоит отметить, что в тексте встречаются-таки разовые ссылки на проведение научно-исследовательских работ в сфере применения и функционирования государственного языка. С учетом необходимости научного обоснования государственных инициатив положение о гуманитарных институтах следовало бы выделить в особый раздел программы, определив для них круг конкретных задач в сфере развития казахского языка и языков народов Казахстана.

“Государственная программа развития и функционирования языков” – это очень важный документ, в котором прописан алгоритм реализации прав, конституционно закрепленных за государственным языком – организация курсов, мониторинг, требования к государственным служащим, вопросы ономастики и множество других необходимых и полезных акций. Представляется, что такого рода программа должна быть грамотно изложена, безупречно выстроена. Досадные неточности, которые в ней обнаруживаются, проистекают из-за поверхност­ного понимания места и роли национального языка в системе культуры. Их можно было бы избежать, если бы развитие гуманитарных наук было определено в качестве приоритетных государственных задач, если бы то же Министерство культуры и информации взялось наконец сформулировать принципы национальной культурной политики. Наличие немалых проблем в сфере функционирования казахского языка сегодня никак не связано с делением общества на тех, кто знает казахский язык, и на тех, кто не желает его изучать.

Проблема казахского языка сегодня – это исключительно проблема отсутствия профессионалов, которые могли бы талантливо реализовать этот актуальнейший государственный проект.   

Опубликовано 08.06.2012  http://camonitor.com/archives/4257