Относительно постов в социальных сетях молодых казахов и казашек, которые пишут о своем недовольстве нынешней общественной ситуацией и своем особо негативном отношении к традиционному для казахской культуры понятию «ұят», обильно снабжая свои тексты на русском языке нецензурной лексикой

Быть может, кто-то сказал этим молодым людям, что использовать весь запас известных им нецензурных слов в своих публичных текстах так же модно, как растягивать уши тоннелями и разрисовывать тело татуировками. Быть может,  в том – крик о помощи растерянного одинокого и глубоко несчастного человека в надежде привлечь внимание к себе, или проблеме ... Наверное, каждый такой случай имеет свою историю.
Общей же их платформой является открыто выражаемая ненависть к традиционному для казахской культуры понятию «ұят». Конечно, описывая те или иные социальные явления и избегая навязывания им эмоциональной оценки, гораздо корректнее использовать выражение «открыто выражаемая неприязнь». К сожалению, в данном случае замена  «ненависти» на «неприязнь» послужит подменой обстоятельств.
Речь идет именно об аффектации, крайней степени выражения неприятия, подчеркиваемой асоциальным поведением.
Как же так получилось, что дети казахов эпохи независимости оказались выброшенными за черту социальной адаптации, а пусковым крючком их аффекта стало понятие «ұят» (переводится с казахского «совесть», «стыд»).
Попытаемся обозначить причины данного положения, начиная с наиболее очевидной.
Первая, ситуационная. Некто, конкретный человек, не так давно придумал и запустил мем «уятмена» как способ критики казахскоязычной журналистики, которая традиционно отстаивает базовые ценности национальной культуры, основывающиеся на понятиях «ар, намыс, ұят – достоинство, честь, совесть».
Изобретатель «уятмена», очевидно, имел в виду то, что артикулируемое на страницах отечественной казахскоязычной прессы не всегда соотвествует реалиям: о различиях между национальным идеалом и конкретными жизненными ситуациями. Что, в свою очередь, не является отличительной и уникальной чертой одной лишь казахскоязычной журналистики. К тому же, казахскоязычная пресса сегодня многообразна и ориентирована на разную читательскую аудиторию.
Но есть один важный нюанс, скорее «нюансище», который имеет в данной ситуации определяющее значение. Казахскоязычная журналистика в Казахстане ассоциируется с понятием казахского мира. Не исключено, что издания, поддерживающие культурную охранительскую традицию, являются его последним оплотом.
В атмосфере же борьбы, которую неустанно ведет национальный нигилизм против своей культуры, основываясь на казахской сегрегации, данный мем пришелся как нельзя кстати, стал настоящей находкой!  - И понеслось...
Вторая, транзитная постсоветская. Она связана с самим фактом достаточной устойчивости национального нигилизма как наследия и пролонгации советской ассимиляторской политики. В данном контексте все, вставшие на борьбу с «уятменом», покорно продолжают исполнять роли, отведенные им в качестве «винтиков» предыдущей исторической системы, имевшей целью  последовательную дискредитацию  национальной картины мира.  С этой точки зрения, нынешняя молодежь, гневно обличающая казахские обычаи и традиции как устаревшие, является некой исторической реинкарнацией советских комсомольцев и коммунистов, продолжающих с завидным энтузиазмом разрушать оковы «старого» (своего) мира.
Третья, транзитная глобальная. При отсутствии внятной современной национальной идеологии, гремучая смесь из советских пережитков, помноженная на умело взращенные ранее комплексы национальной неполноценности, стала по-настоящему критической при переходе к жизни в условиях глобализации. Разрушенное и руинированное при СССР поле  национальной культуры (угроза исчезновения национального языка является главным показателем культурных потерь) оказалось мало подготовленным  для встречи с глобальными революциями (в том числе, сексуальной революцией), которые остальной мир пережил три десятилетия назад. 

Четвертая, маргинальная. Молодые люди, которые в знак протеста "забрасывают камнями"  «уятмена», являются приговором и диагнозом нашему обществу как обществу, население которого состоит преимущественно из маргиналов и маргинальных групп.
Что делать? Во-первых, попытаться донести до авторов текстов, изобилующих нецензурными выражениями (среди которых есть и девушки), что это – настоящий «ұят». Просто по определению.
Кроме того, нельзя бороться с хаосом, внося в него еще больший хаос. Напротив, важно попытаться разобраться в его причинах. Лично я вижу их в процессе тотальной маргинализации современного казахстанского общества, его деантропологизации. В иной ситуации креативные, созидательные интенции имели бы гораздо большую популярность.
Каковы пути выхода из этого социо-культурного тупика? – К примеру, казахстанское общество могла бы объединить задача возвращения национального языка.
Вместе с языком вернулись бы базовые понятия, на которых должен держаться казахский мир – ар, намыс, ұят.
Разве стыдно быть честным, достойным, отвестственным?

Право, любое общество развивается благодаря самым простым общечеловеческим истинам. Судя по всему, сейчас самое время вспомнить об этом.