Наблюдая за некорректными текстами визуальной информации на государственном языке в Алматы, а также их социальным контекстом (отсутствием реакции административных структур Акимата, курирующих вопросы грамотности городской среды; самих горожан, являющихся потребителями этого трэша), получаешь ответы практически на все вопросы, касающиеся жизни современного казахского языка.   

Начнем с того, что необходимо объективно описать нынешний статус казахского языка в линейке функционирования языков (от живых – до мертвых) и в категориях так называемого языкового сдвига. А также привлечь сопутствующую исчезновению языков лингвистическую проблематику – главным образом, интерференцию,  выражаемую через калькирование и создающую условия для креолизации, пиджинизации языков. То есть, все те явления, которые приводят к разрушению и изменению собственных грамматических структур умирающих языков. 

Если опираться на исследования  по теории лингвистики, то следует констатировать, что казахский язык пережил в 60 – 70-х гг. ХХ века процесс катастрофического (задействованы одно-два поколения) языкового сдвига первого типа, при котором национальный язык был частично сохранен. 

Если же обратиться к международным критериям, описывающих жизнеспособность языков, то окажется, что современный казахский язык попадает в список языков, находящихся под угрозой, поскольку в нашем обществе имеет место нарушение естественных моделей передачи языка: от старшего поколения к младшему, от родителей – детям. 

Между тем, современная лингвистическая наука, ссылаясь на непредсказуемость развития языкового поведения общества,  не берется прогнозировать дальнейшую судьбы находящихся в зоне опасности языков. В частности, исследователи отмечают: «Конкретный механизм языкового сдвига, механизм воздействия общественной среды на язык, его структуру и его состояние трудно поддается изучению. Опубликованные в 1980-1990-х годах многочисленные работы, посвященные процессам языкового сдвига, пока еще не приблизили нас к пониманию того, почему одни и те же социальные факторы в различных ситуациях приводят к диаметрально противоположным результатам - то к языковому сдвигу, то к поддержанию языка». Sally Boyd,  цит. по http://www.philology.ru/linguistics1/vakhtin-01.htm 

Таким образом, языковая ситуация в Казахстане не уникальна. – Мы вступили и проходим  хорошо известную в мировой практике часть пути, которая может привести к языковой смерти. Уникальным  же может стать способ, счастливое избавление от стремительно приближающегося небытия.  Дальнейшее развитие казахского языка всецело зависит от того, сумеет ли казахстанское общество осознать реальную опасность его утери и  предпринять необходимые  меры по его защите и сохранению.  

Главные надежды на возрождение казахского языка связаны, конечно же, с государственной политикой, нацеленной на его поддержку. Однако то, что власти на местах, в частности, Акимат Алматы не может справиться с этой важнейшей государственной задачей, неоднократно было продемонстрировано на примере мониторинга городской визуальной информации. Преобладание в городской среде текстов с грубыми грамматическими ошибками, прямых переводческих калек, не соответствующих стилистике казахского языка, может свидетельствовать об отсутствии необходимых профессиональных компетенций у работников мэрии, призванных контролировать качество текстов на государственном языке.  

Защита и отстаивание работниками Акимата, специализирующихся на казахском языке, корректности текстов, созданных в результате глубокой интерференции (например, классические «Біз таза қала үшін», или «Біз осы қаланы сүйеміз») сигнализирует о следующем. Языковой сдвиг касается не только людей, выбравших в качестве родного другой язык. Он способствует ускорению темпов деградации языка в целом.  Получается, что все оказываются «в одной языковой лодке».  

В подавляющем большинстве тексты, окружающие нас в городской среде, являются образцовыми примерами лингвистической интерференции, при которой разрушается и лексическая, и грамматическая система казахского языка. В результате строй языка значительно упрощается, он фактически теряет все особенности своих выразительных средств, лишается специфической образности и становится убогой и нелепой копией доминирующего языка.  

Обратимся лишь к некоторым примерам ноябрьских  рекламных билбордов. Каждый из них содержит ошибки. Если читатель (подобно специалистам Отдела по развитию языков Акимата Алматы) не замечает их, значит он уже благополучно пересек черту языкового сдвига.  

Чем обусловлено такое варварское отношение к государственному языку? – Ответ один: элементарной неграмотностью, углубляющей процесс языкового сдвига и креолизации казахского языка. 

Особенности языкового сдвига в Казахстане на протяжении последних 50 лет могут быть описаны следующим образом. 

60 - 70-е гг. ХХ века: катастрофический языковой сдвиг по первому типу с частичным сохранением национального языка.

90-е гг. ХХ века – настоящее время: особо активная креолизация национального языка, содержащая в себе угрозу языковой смерти. Опасность необратимого языкового сдвига,  сопровождающегося созданием «языка – мутанта». 

Знаменитые грамматические кальки прошлого века, отпечатавшиеся в сознании первого поколения, спровоцировавшего языковой сдвиг, ныне близки к тому, чтобы стать  языковой нормой. Во всяком случае, значительная часть современных носителей языка уже не чувствует их чужеродности. «Тек қана қыздар! Тек қана қыздар!» - пели в свое время девушки из вокально-инструментального ансамбля Женского педагогического института, настойчиво вытесняя характерный для казахского языка оборот «қыздар ғана». Название популярного журнала «Мәдениет және тұрмыс» (а также схожих конструкций, типа «адам және заң») немало способствовало забвению значительного числа соединительных союзов казахского языка. По прошествии десятилетий оно «аукнулось» в первом казахском полнометражном анимационном фильме «Ер Төстік және Айдахар», дерзко презрев устоявшиеся за всю обозримую историю казахского фольклора грамматические нормы. И таких примеров – огромное множество!

Следовательно, все меры по сохранению и защите государственного языка, предпринимаемые со времени обретения государством независимости,  не могут быть ни сколько-нибудь успешными, ни сколько-нибудь эффективными до тех пор, пока не будет признан очевидный факт. – Главным вектором развития казахского языка сегодня является его подверженность всеобъемлющей, стихийной и бесконтрольной интерференции со стороны доминирующего языка, каким является русский язык.

Если ставить перед собой долгосрочные и достижимые цели сохранения государственного языка как лингвистической единицы, то, в первую очередь, необходимо позаботиться о том, чтобы защитить его от дальнейшей креолизации. Первым шагом на этом пути должно стать учреждение языковой полиции, которая контролировала бы корректность текстов на государственном языке в средствах визуальной информации в городской среде, а также на государственном телевидении и радио. (В качестве альтернативы – передайте контролирующие функции Акимата за текстами визуальной информацией на аутсорсинг, специалистам, которые знают казахский язык.)  

Большая часть текстов телевизионной рекламы на казахском языке содержит те же типичные ошибки, что и визуальная реклама. Вместе с тем, приходится говорить об особой масштабности ее вреда, учитывать большую частотность  ее воздействия на наших соотечественников. Все эти случаи требуют нового корректного озвучания. А сколько трэша звучит в дублированных фильмах и казахстанских сериалах!   

Помимо этого, языковая полиция  на государственном радио и телевидении должна осуществлять  контроль за соблюдением правил казахской орфоэпии. И дикторы, и профессиональные журналисты, и даже актеры дубляжа (!) в последнее время все чаще произносят тексты на казахском языке в точном соответствии с их письменным воспроизведением, пренебрегая существующими орфоэпическими нормами. 

О том, что такое обратный языковой сдвиг и как его реализовать, эффективно и в короткие сроки  – в следующем материале. Кроме того, найден,  наконец-то, ответ на вопрос, почему многие этнические казахи не хотят говорить на родном языке!